тихим   проникновенным  голосом.   Как  зовут   хозяина,  приютившего   его,

накормившего  и напоившего,  Толик  не помнил,  но  всем своим видом выражал

признательность и готовность услужить. Только вечером  следующего дня, когда

к хлебосольному длинноволосому музыканту нагрянули гости, Толик выяснил, что

его благодетеля зовут Викентием.

     Разглядывая гостей, Боян начинал понимать, что здесь, в квартире тихого

Викентия, он  может  провести  не только следующую  ночь, но и еще несколько

дней. Может быть, неделю. А может быть,  и месяц... Главное - правильно себя

подать.

     И Толик рьяно взялся за дело. Главным образом, он  бегал за водкой. Для

Бояна  это было занятием необычным  и даже  по-своему увлекательным -  среди

ночи  на пустынных,  гулких ленинградских  улицах нужно было  поймать такси,

доказать водителю, что ты не стукач, не дружинник, а  просто честный бухарь,

что тебе нужна водка и никакой  подставы здесь нет, дать червонец,  спрятать

бутылку за пазуху, дабы случайно не заметили какие-нибудь гопники,  бродящие

по темным улицам в поисках жертв, и бежать в квартиру Викентия, где гости во

главе с хозяином печально сидели вокруг стола, ожидая гонца.

     Боян за неделю стал большим специалистом по части покупки ночной водки,

и товарищи  Викентия  -  он  оказался  скрипачом  одной из самых  популярных

ленинградских рок-групп  - стали относится к Толику,  как  к человеку своего

круга.

     Это было именно то, что нужно.

     Не  было вечера, чтобы в квартире Викентия не  собирались ленинградские

музыканты,  художники и  прочая  публика.  Какие-то грязные типы  снимали  в

прихожей ватники и потом,  в  ходе  застольной  беседы,  когда они  начинали

рассуждать об известном Толику по школьной программе Достоевском, совершенно

неизвестном  Набокове  и   еще  каком-то  деятеле  с  труднопроизносимой   и

казавшейся  Бояну  неприличной фамилией  Керуак,  оказывалось, что мужики  в