Лекова  в  комнату.  - Мне  нужно  связи  заводить.  А  этот  Леков  тут,  в

Ленинграде, не  последний  человек. Гений,  все  говорят.  Только  очень  уж

веселый... Ну, да и я, между прочим, не лох какой-нибудь..."

     Василий,  о  котором  Боян  наслушался  уже  изрядно и  которого  видел

несколько раз на концертах, тащил с собой гитару в тряпичном чехле.

     - Слушай,  выпить  есть? - спросил  Леков,  падая  на  диван. Он был  в

мешковатых черных брюках, стареньких кедах и грязной белой футболке.

     - Не-а...

     - "Не-а"!  -  передразнил  Бояна  Леков.  -  Ладно,  сейчас чего-нибудь

сообразим.

     Он  полез  в  карман  брюк,  вытащил   пачку   "Беломора"  и  крохотный

целлофановый пакетик. Боян опасливо посмотрел на запертую входную дверь.

     -  Не  боись,   хвоста  нет,  -  сказал  Леков.  Он  высыпал  табак  из

"беломорины" в ладонь и смешал его с коноплей из  пакетика.  - Ты  вообще-то

кто?

     - Я друг Алжира. Он, кстати...

     - Я его, кстати, встретил  на улице, - в тон Бояну сказал Леков. -  Так

что  он в  курсе, можешь не волноваться. Я тут поживу малость.  Поссорился с

предками, понимаешь ли. Нужно где-нибудь перекантоваться.

     - Да пожалуйста, - Толик развел руками. - Я-то что? Я тут не хозяин...

     - Во-во. Это верно. На, курни.

     Музыкант протянул Толику папиросу, аккуратно и  профессионально забитую

смесью табака с "травой".

     -  Давай,  давай,  трава  классная.  Должно  пропереть.  А  то  сидишь,

напрягаешься... Ты расслабься. Будь как дома.

     Боян не  первый раз курил марихуану и, в общем, знал в ней  толк. Через

час ему уже  казалось,  что они с Лековым знакомы много лет и секретов между

ними быть не может. Толик рассказывал ленинградскому музыканту свою историю,

просил советов,  как  бы  ему  выйти в люди, как бы попрочнее утвердиться  в

столичной тусовке (иначе как "столичным" он питерское общество не  называл),