Боян взял  деньги, посмотрел  на надпись, шедшую по бумажной  ленте,  и

замер.

     Пачка пятирублевок. Сто штук. Пятьсот рублей.

     Боян никогда в жизни не держал в руках такие деньги. И  мало того,  эта

сумма была его собственная. Честно заработанная.

     Толик был настолько потрясен случившимся, что даже не заметил, как ушли

странные  посетители,  как   посмеивался  Андрей   Петрович,  поглядывая  на

ошеломленного Бояна.

     В  таком состоянии его и  застал Алжир, появившийся в  мастерской через

двадцать  минут  после  того,   как  покупатели  унесли   свежеприобретенные

произведения авангардной живописи.

     - Ты чего?  - спросил Алжир, увидев замершего на диване Толика с пачкой

денег в руке. - А это у тебя откуда?

     - Это? - переспросил Толик. - Да вот, приходил тут один...

     - Знаю, знаю. Буров. Мент.

     - Мент?!

     Толик и так  был на сто процентов  уверен, что таинственный и почему-то

страшный  Андрей Петрович  - мент, но когда об этом  сказал Алжир, ему стало

еще больше не по себе.

     -  Конечно, мент, кто  же еще...  Он  меня  прикрывает.  Клиентов дает.

Только  ты об  этом  особо  не  болтай.  А то,  знаешь...  Я тебя  пугать не

собираюсь, но если лишнее ляпнешь, мигом  уедешь в места,  как говорится, не

столь отдаленные. Это у  них просто. А будешь молчать - общий бизнес  делать

будем. Понял?

     - Ну...

     - Ладно. Давай сюда деньги!

     Алжир потянулся к пачке, которую Толик сжимал обеими руками.

     - Э-э... Погоди! - Толик быстро сунул пачку в карман. - Это мои. Твои -

вот. - Он показал на полиэтиленовый мешок.

     - Ах, вот оно что! А твои - это за что же?

     -  Он  и  у  меня  картину  купил.  Я,  пока  тебя  не  было, тоже  тут

порисовал...

     - Серьезно?

     Алжир широко улыбнулся, взял мешок,  высыпал на  стол  кучку банковских

упаковок, быстро сосчитал общую сумму.

     - Три штуки.  Не густо.  Ладно,  это  в последний раз. Цены растут, мой