мало. И всех помню.

     Буров  имел  отличную  память.  Он  помнил  лица  и  имена  всех  своих

одноклассников, всех сокурсников по Ленинградскому  университету, где учился

на  юридическом,  всех  товарищей  по  комсомольской   дружине,  по   МКЦ  -

Молодежно-культурному  центру досуга, который он  возглавлял  в свое время в

городе на Неве. Впрочем, не только лица, не только имена. Буров мог и сейчас

дать краткие биографические справки о каждом из этих людей, справки, которые

имели  бы  странный  крен в сторону  того  или  иного  компромата  -  кто-то

занимался  в юношеские годы фарцовкой, кто-то  баловался наркотой, один имел

слабость к  женскому полу, другой - к выпивке, третий просто болтал  слишком

много и не с теми, с кем следовало.

     За каждым что-то было. И чем взрослее становились знакомые Бурова,  тем

больше накапливалось о них информации в голове Андрюши, их товарища, друга и

коллеги по разного рода работам.

     Конечно, далеко  не все товарищи дорогие были простачками, и Буров  был

уверен,  знал  наверняка,  что многие  из  его собутыльников и  сотрудников,

друзей и знакомых  имеют  кое-что на  него самого и могут этой информацией в

нужном случае воспользоваться  совершенно однозначно. То есть, в зависимости

от ситуации и собственных интересов либо шантажировать своего дружка Бурова,

либо просто сдать его начальству. Так было  принято  в  том кругу, в котором

рос и  мужал  нынешний старший следователь Московской городской  прокуратуры

Андрей Петрович  Буров,  переехавший  в столицу  в чине капитана  милиции  и

взятый в прокуратуру  по  рекомендации своих  давних знакомых.  Эти знакомые

имели очень  мощные связи с  ФСБ,  где  Буров  имел  репутацию исключительно

полезного сотрудника.

     Впрочем, не все, не все шло  гладко в жизни Андрея Петровича. Например,

сам  переезд, к которому  Буров, в общем-то,  никогда не  стремился,  ибо  в

Питере  у него  было "все схвачено", выражаясь  языком  его подследственных,