серьезные  проблемы,  решение которых  без  непосредственного  вмешательства

Кудрявцева просто невозможно.

     -  Достали, - говорил Роман Толику Бояну, сидя на заднем сиденье такси.

- Ты не представляешь,  Толя,  как  они  меня  замучили. Вот  я  и  решил...

Сваливаю  на хрен отсюда. Гори все  синим огнем. В деньгах потеряю, конечно,

но и хер с ними. Не в деньгах счастье, это я тебе точно могу сказать.

     Таксист покосился на пассажира в зеркальце.

     - Смотри, смотри, - крикнул Кудрявцев, заметив этот взгляд. - Вот он я!

И еще раз говорю - все вы охуели! Деньги вам мозги свернули!

     - Роман,  успокойся, - бормотал Толик, поглядывая то на водителя, то на

Кудрявцева.  Боян  не  любил,  когда  Роман  начинал,  по  его  собственному

выражению,  "беспредельничать". "Надо же, - думал Толик, - солидный человек,

а ведет  себя  как  заправский "совок".  Напивается среди бела дня, орет  на

улице во все горло, материт окружающих..."

     - Здесь, что ли? - недружелюбно спросил водитель, останавливая машину.

     -  Ага! Здесь! -  крикнул Роман,  протягивая деньги. Толик подумал, что

пятьсот рублей совсем уж непотребная сумма  за десять минут езды в такси, но

не стал делать Кудрявцеву замечание, опасаясь новых громогласных тирад.

     Роман, пошатываясь, вылез из машины и взял Толика за рукав.

     - Сюда,  -  махнул он рукой в  сторону лесенки,  которая  вела в подвал

старого московского дома.

     - А что там такое? - подозрительно спросил Толик.

     -  О! Классное  место!  В  Москве, пожалуй,  единственное осталось... С

прежних времен.

     Место, в  которое  Кудрявцев  привел  Толика, вовсе не показалось Бояну

классным.  Толя  опасливо  осмотрел  темные  стены,  обшитые  пластмассовыми

плитами "под дерево", потрогал пальцем липкий стол - круглую мраморную плиту

на  высокой  металлической  ножке.  Вокруг  такого  стола  положено  стоять,