драматического актера.

     - Ты меня понял, Роман? Не слышу твоего ответа.

     - Понял, - тяжело вздыхая, произнес Кудрявцев. -  Что вы  мне выволочки

устраиваете, будто я маленький...

     - Ты хуже, - спокойно  сказал длинноволосый. - Ты большой. А дела у нас

с тобой недетские. Сам должен понимать.

     - Да я все понимаю.

     Толик смотрел  на Кудрявцева, и в памяти все яснее  и яснее проявлялись

недавние   события.   Лицо   валяющегося  на  асфальте   хулигана,  внезапно

покрывшееся красным,  судорожные движения остальных,  когда в  них  попадали

пули, беззвучно вылетавшие из длинных черных стволов.

     Боян согнулся, и его неожиданно вырвало прямо на толстый ковер.

     - А, очнулся, - спокойно констатировал длинноволосый. - Ну-ка, пойдемте

отсюда,  а  то  сейчас вонять  будет. Роман, бери  своего  пацана.  Прошу  в

кабинет.

     Толик не помнил, как Кудрявцев довел его до кабинета. Потянув за рукав,

Роман провел Бояна в туалетную комнату, сунул головой в раковину, включил на

полную мощность холодную воду  и подержал несколько минут под струей. Только

теперь Толик  почувствовал, что  окончательно протрезвел и  пришел в себя. И

главное, его больше не тошнило, не было  этих отвратительных,  всегда  таких

пугающих зеленых мушек в глазах.

     Кабинет оказался  со вкусом  обставленной комнатой -  мебель карельской

березы, несколько старинных картин на обтянутых зеленым шелком стенах (Толик

слабо  разбирался  в классической  живописи  и  не  смог  с  первого взгляда

определить  авторов),  тяжелая небольшая люстра. Единственным диссонансом  в

убранстве кабинета был хороший компьютер, стоявший на письменном столе.

     -  Для тех, кто не знает, меня  зовут  Георгием Георгиевичем,  - сказал

хозяин, не глядя на Толика, но, очевидно, обращаясь к нему, поскольку, кроме

Бояна, Кудрявцева  и  этого  самого  Георгия  Георгиевича,  никого больше  в

помещении не было.

     Тут Толик понял, кто  перед ним находится. Он вспомнил и золотые кольца