- Ладно, проехали. А какие планы на сегодня?

     -  На  сегодня? Одевайся.  Поедем  в  фонд.  Введу  тебя  в курс  дела.

Познакомлю с подчиненными.

     - Поехали. Все равно делать нечего. А потом я по магазинам прошвырнусь.

- Стадникова снова достала из кармана халата  деньги. - Надо прибарахлиться.

Если уж я теперь президент...

     -   На  одежду  денег  не   жалей.  Одежда  -  это  очень  важно.   Для

представительства. Возьми там чеки, мы проведем это как накладные расходы.

     - Ого! Просто коммунизм какой-то.

     - Почти. Коммунизм в отдельно взятой коммерческой структуре.

     Матвеев  сидел в  баре  клуба "Астор"  и  ждал  Моню. Бутылка  коньяка,

которую он заказал -  ему,  как своему человеку, позволялось ставить на стол

бутылку, остальные  посетители  удовольствовались порциями в рюмках, -  была

уже наполовину пуста.

     Последнее время  Митя стал пить значительно чаще и больше, чем  прежде.

Ситуация, которая складывалась на работе, переставала ему нравиться.

     С  одной стороны, дела шли более  чем успешно,  деньги  сами сыпались в

карманы со  всех сторон, а с другой - жить  стало очень напряженно.  Митя не

мог расслабиться ни на  минуту,  он все время  прокручивал в  голове сложные

схемы  движения денег, все время размышлял, не допустил ли где-нибудь ошибки

и не явятся ли  к  нему  завтра обиженные по  недосмотру  получатели,  чтобы

предъявить неоплаченный счет.

     Матвеев не  боялся  наездов  и  разборок, он  знал, что в  случае  чего

Гольцман его прикроет,  "крыша" у Бориса Дмитриевича сейчас не чета прежней,

просто железобетонная "крыша". А вот  чего Митя  опасался по-настоящему, так

это   возни,  бесконечных  телефонных  переговоров,   выяснения   отношений.

Получалось, что  теперь уже невозможно просто и безмятежно коротать досуг за

бутылочкой  хорошего  коньяка в одиночестве или с какой-нибудь  из множества