снайперскую винтовку, сложил  ее  в чемодане,  спрятал  в вокзальной  камере

хранения  и  сейчас  едет  получать у  заказчика  гонорар  за  "заваленного"

клиента. Звали гонца Дикий.

     Всю дорогу Дикий  молчал,  как-то очень злобно крутил руль, посматривал

на девчонок в верхнее зеркальце и гнал по городу, игнорируя все существующие

правила дорожного движения.

     Маленький  клуб,  прежде неизвестный  "Совам",  был забит  народом,  но

народом  очень специфическим.  Сверкали  золотые  цепи, фиксы  и перстни  на

толстых  пальцах. Джентльмены  с бритыми головами  держали  в  татуированных

пальцах толстые сигары и  бокалы с дорогим  вином. По залу бродили девушки с

блестящими,  словно лакированными лицами, выдававшими  их  принадлежность  к

питерским проститутками самого крупного калибра и самой высшей пробы.

     - Слушай,  Моня.  -  Людка  посмотрела  на  директора группы,  имевшего

довольно бледный вид. - Нас тут не замочат между делом?

     -  Не бойтесь,  девчонки, - стараясь не показывать свою  растерянность,

заверил  их  Моня. - Они сами пригласили. Башли  такие платят, нигде  больше

столько не заработаете.

     - Ага. А если не понравится - тут же зарэжут, - сказала Нинка.

     -  Нэ зарэжут, - в тон  ей, стараясь придать разговору шутливый оборот,

ответил Моня.

     - Хватит болтать, - неожиданно резко оборвала беседу Эльвира. - Зарежут

- не зарежут... Это непрофессионально, девушки мои. Наше дело - песни петь и

за это деньги получать. А Моня у нас получает зарплату в том числе  и за то,

что обеспечивает нашу безопасность. Правильно? Ты директор или кто?

     -  Правильно,  правильно, -  сказал  Моня,  оглядываясь  по  сторонам и

пытаясь найти в толпе знакомые лица - Игната, Крохи  или еще  кого-нибудь, с

кем можно было бы перекинуться  словом-другим. Дикий посадил их за столик  в

баре  и исчез,  и теперь  группа вместе с директором  Моней явно выпадала из