разговору,  но даже в трудных  ситуациях, когда действительно припирало,  не

осмеливался набрать номер  могущественного Георгия Георгиевича и попросить о

поддержке. А вот когда дошло дело до контракта с Ренатой и Портнов заработал

первые  деньги,  которые  уже можно  было  назвать начальным  капиталом,  он

отбросил  сомнения  и страхи и  обратился к  Греку  с просьбой  о  ссуде  на

развитие предприятия под названием "Рената".

     Сейчас Алексей миновал  секретаршу,  которая,  несмотря на поздний час,

выглядела свежей и бодрой, улыбнулся ей и, получив ответную профессиональную

улыбку, вошел в кабинет.

     - Садись, Леша, - сказал Грек, не вставая  с кресла за рабочим столом и

не протягивая руки. - Садись. Поговорим.

     Портов сел напротив хозяина кабинета и уставился поверх  его  головы на

какие-то дипломы, висевшие в рамочках на стене.

     "Дипломированный бандит", -  вертелась в его голове совершенно ненужная

сейчас мысль. Ненужная и даже  вредная, поскольку она неожиданно развеселила

Портнова  и  он  не  смог  сдержать улыбку,  совершенно неуместную  в данном

случае.

     -  Весело,  - констатировал  Грек  без улыбки.  -  Тебе весело. Что  ж,

неплохо. Молодец. Ну, Леша, тебя можно поздравить, как я слышал?

     - Если слышали, Георгий Георгиевич, то что нам долго  рассусоливать? Вы

же все знаете. Говорите, что вы хотите?

     - Ну-ну. Ты не груби. Сам обосрался, теперь хамишь.

     Грек  не испытывал ни  малейшей  жалости к Портнову. Он не любил людей,

которые  не только  не  могут заработать  себе на жизнь  столько, сколько им

нужно или  кажется  необходимым,  но  и не способны удержать в руках то, что

есть,  что попало к  ним  либо  по воле  случая, либо по  причине  внезапной

вспышки деловой активности.

     В этом смысле Георгию Георгиевичу были очень близки размышления Бояна о

русских людях, в большинстве своем не способных обеспечить самостоятельно ни