- Борис Дмитриевич? Это вы?

     - Я, я... Говори,  что там происходит? Тут у меня  какие-то...  Короче,

что?

     - Труба, Борис Дмитриевич! Полный аллес! Все билеты арестованы!

     - Что это значит?

     Лицо  Гольцмана  стало  наливаться   революционным  багрянцем.  Он  был

профессионалом и уже понял, что  сейчас услышит.  Понял,  но только до самой

последней секунды не хотел в это верить.

     -  Никого  не пускают  на стадион,  Борис  Дмитриевич. Тут  ревизия  из

налоговой инспекции... Полиция,  все дела...  Короче,  все  билеты,  которые

куплены через кассы, - фальшивые...

     - Я сейчас  приеду! - рявкнул Гольцман. - Сейчас все решим. Потом будем

разбираться.

     - Тут еще, - начал Моня, и Гольцман понял, что самое страшное впереди.

     - Что? - спросил он тихо.

     - Артисты бастуют.

     - Как?!

     - Говорят, что это подстава. Для того чтобы  мы... то есть вы... ну, то

есть  "Норд"... заработали  денег... Что никакой это не памятный  концерт, а

кидалово... И что они на сцену не выйдут. Они уже уезжать собираются. Все. И

Рената, и даже "Совы" наши... Вообще все. Как сговорились.

     -  Никого  не  выпускать!  -  заорал Гольцман, заметив,  как усмехнулся

Игнат, следивший за разговором. - Никого! Запереть! Я сейчас буду!

     Борис  Дмитриевич  швырнул трубку  на  пол. Игнат,  ловко  изогнувшись,

поймал ее на лету и сунул в карман.

     -  Вы  бы осторожней  с чужими-то вещами,  Борис  Дмитриевич... Ну как,

проясняется что-нибудь?

     -  Да, -  ответил  Гольцман. - Мне  кажется, проясняется.  Мне кажется,

милый друг, что это наезд. Я правильно понимаю?

     - Что  за выражения, Борис Дмитриевич! Что за жаргон!  Вы  же уважаемый

человек, солидный бизнесмен...

     -  Хватит мне лапшу вешать!  Хватит! Что за номера? Ты знаешь, что  я с

тобой сделаю? Ты представляешь, мальчик, с кем связался?

     -  А  вот  хамить  не надо, Борис  Дмитриевич.  Не надо. Я,  может,  по