- Сволочь... Это его последний концерт будет.

     - Еще в Минске... Через неделю. Палыч делает.

     - Палыч? Я свяжусь с этим Палычем. Пусть только попробует. С говном...

     Поймав Митин взгляд, Гольцман осекся.

     -  Афиши  уже висят, Борис  Дмитриевич,  - сказал Митя.  -  Весь  город

заклеен.

     - Ничего  страшного. Мало  ли  что  там висит...  Повисит,  повисит,  и

заклеят. Ничего страшного. У нас тоже много чего висит.

     - Билеты продаются... На бабки люди влетят.

     - Продаются, говоришь? А откуда ты знаешь?

     - Палыч говорил. Вчера. Звонил из Минска.

     Гольцман подошел  к столу и  пробежался толстыми  пальцами  по клавишам

телефона.

     - Але!  Палыч?  Привет, это я. Гольцман,  да. Что? Сто  лет буду  жить?

Чего, вспоминаешь? Ага, это хорошо. Слушай, разговор у меня к тебе есть. Там

на нашего Василька билеты хорошо идут? Не очень? Слушай, давай сделаем так -

ты концерт сними... Да  сними, сними, не ссы. Все нормально будет. Сколько у

тебя продано билетов? Сотня? Две? Ну, верни бабки. Еще не поздно, нормально.

С  афишами ты  на  сколько попадаешь? Палыч, разберемся,  ничего,  это же не

деньги. А я тебе сделаю  Василька с группой, скажем, месяца через полтора. С

хорошей рекламой, со всеми пирогами... Клип запустим у вас на ТВ, покрутится

пару недель...  На радио дадим  песню-другую. Какие песни? А мы запишем. Да,

на днях начнем, так что ты больше заработаешь. Палыч, подумай. А сейчас - не

советую. Да нет, ничего, просто он не в форме. Да, торчит. Он вообще на днях

в больницу ложится. Не знаю, не знаю, как это он к вам собирался ехать... Он

бредит, наверное? Что? В Москве играет? Ну, поглядим, чего  он там наиграет.

Ладно,  Палыч,  давай  подумай,  я  бы  на  твоем  месте не  рисковал.  Все,

счастливо, дорогой.

     - Вы что, Борис Дмитриевич, серьезно хотите сделать  Васильку концерт в

Минске?

     - Да  ну его в  жопу! Какой  там концерт! Ничего я  ему не буду делать.