искусства.  Однажды, проанализировав все короткие  деловые беседы с Буровым,

Толик заметил странную закономерность в  работе могущественного следователя:

Андрей  Петрович  занимался   только  авангардом.  Когда  в  мастерской  уже

разбогатевшего Алжира друзья-художники  заводили  разговоры об антиквариате,

Буров делал такое лицо, что разговоры эти прекращались сами собой.

     "У каждого свои причуды,  - решил  тогда Толик и смирился.  - Авангард,

так авангард". Этого добра у них с Алжиром только прибывало.

     В   конце   концов  Алжир  взял  за  границу  и  Бояна.   Расслабленный

неограниченной кредитоспособностью западных любителей авангарда, Алжир повез

в этот вояж  какую-то страшную ржавую  железяку, найденную, как  и многое из

того,  что  находилось в его мастерской, на  одной из городских помоек. Мало

того, что повез жуткую железяку, но еще поспорил с Толиком, что "впарит" это

безобразие   капиталистам  как  "объект  индустриального  авангарда".  И,  к

удивлению  Толика, "впарил".  За  помоечную  железку  Алжир  получил  тысячу

долларов и еще сотню с Толика, проигравшего пари.

     Боян шел через Красную площадь в сторону гостиницы "Россия".

     "Надо же,  - думал он,  - кто мог знать тогда, в этой нищей мастерской,

что  записи  долбаного  Лекова с  его  плохо  настроенной  гитарой так  меня

выручат! Вот уж поистине не знаешь, где найдешь, где потеряешь".

     Он  обогнул   здание  гостиницы,  прошел  мимо  входа  в  ночной   клуб

"Манхэттен", поднялся на пригорок, миновал несколько кварталов и остановился

возле крохотного крылечка. Узенькая лесенка о трех ступеньках вела в подвал,

где находился  один из клубов  господина  Кудрявцева -  Романа Альфредовича,

Ромки Кудри, как называл его в свое  время Алжир, который и познакомил Бояна

с Кудрявцевым лет десять назад.

     Именно   благодаря   Роману   Толик   превратился   из   ленинградского