даже слушал. В девяносто девяти случаях из ста это был абсолютно непригодный

материал. Абсолютно! Ни слуха, ни  голоса у певца,  полное отсутствие умения

играть на инструментах, не говоря уже о композиторском  и поэтическом  даре.

Последние  две  вещи,   как  правило,   даже   рядом  не   лежали  с   этими

демо-кассетами. Все кассеты, которые вручали ему после концертов поклонники,

Портнов обычно выбрасывал, не слушая. И знал точно, что ничего не потерял.

     Сейчас ситуация была иной. То, что  могло  оказаться  у Беленького, уже

прошло, фигурально выражаясь, первый тур прослушивания.

     По  незыблемым правилам,  демо-материалы, идущие  "из народа",  сначала

попадали на суд младших редакторов, и  те отсеивали явную "некондицию". Чаще

всего для того, чтобы понять,  что место кассеты в мусорной корзине, хватало

первых  десяти  секунд.  Но  вообще   редакторы  ленились  слушать  кассеты,

расценивая их  как  неуважение  к  своим  персонам.  "Нормальная  группа,  -

говорили они, - сразу делает сидюк. Это только маромои всякие еще на кассеты

пишут". Беленький был другого мнения, но не спорил с девчонками-редакторами.

Действительно, если ежедневно вбивать себе в уши такую лавину самодеятельной

музыки, можно и впрямь с ума сойти.

     - А чего глядеть? - сказал Беленький. - На. Домой возьми. Только здесь,

ради бога, не слушай. Это все полный отстой.

     Портнов  взял  несколько  кассет,  десяток дисков  и  два  "дата",  как

именовались кассеты "DAT" для профессионального пользования.

     Беленький покосился на приятеля:

     - Чего, "дат" купил, что ли?

     -  Так  у  меня давно,  -  пожал плечами Портнов. -  Студия-то  за мной

осталась. На мои бабки сделана.

     - Ну да. Твоим ребятам она теперь на хер не нужна. Им "ВВВ" все запишет

в лучшем виде.

     - Они что, с Вавиловым контракт подписали?

     - Не они. Вавилов с Неволиной. А ребята при ней.