можно разговаривать. А на это - что же, я себе концерт ломать буду? Не могу,

Шура, извини. Лучше ты к нам своих  подтягивай.  Хотя  у меня половина твоих

уже тоже куплена... Молодежь ваша питерская к нам бежит.

     - Это я знаю, - печально покачал головой Рябой. - Это нам известно.

     - Ну, тем более. Все, сняли  тему? - спросил Вавилов и улыбнулся. -  Да

не расстраивайся  ты  так, Александр Михайлович! Что ты? На тебе  лица прямо

нет.

     - На мне  уже  давно лица нет, - ответил Рябой.  - Ни прямо, ни  криво.

Извини...

     У  Шурика в  кармане запиликал мобильник. Рябой  вытащил его,  поднес к

уху,  и  Вавилова поразило,  с  какой  скоростью изменилось  выражение  лица

питерского гостя.  Шурик мгновенно  побледнел, уголки губ  опустились  вниз,

глаза прищурились.

     За  долгие годы  жизни в отечественном бизнесе Вавилов  развил  в  себе

интуицию  и  полагался  на  нее  больше,  чем  на  советы  квалифицированных

консультантов. Проснулась она и сейчас. Глядя  на Шурика, Вавилов понял, что

неприятное известие - а другого с таким лицом выслушивать нельзя -  касается

и его, сейчас Рябой отключит трубку и ошарашит какой-нибудь гадостью.

     Шурик  кашлянул,  сказал: "Спасибо,  я все понял",  - отключил связь  и

медленно,  слишком  медленно стал засовывать  телефон во  внутренний  карман

своего серенького мятого пиджака.

     - Что случилось? - спросил Вавилов.

     Шурик посмотрел на него, пожевал губами.

     - А, ну да, ты же еще не знаешь... - Он словно забыл о деловой  беседе,

которую они только что вели. - Тебе сейчас позвонят...

     - Кто? Кто позвонит? Шура, не валяй...

     Телефон, стоявший  на столе перед Вавиловым, разразился громкой трелью.

Одновременно с этим запел  и мобильник Владимира Владимировича.  Мало  того,

мягко отворилась дверь, и в образовавшуюся щель просунула голову  секретарша

Юля - видимо,  она боялась войти в кабинет без звонка, но сообщение, которое