- Серьезный скандал получается...

     - А скандал - это что? Это разве не реклама?

     Шурик  взял рюмку водки и мастерски опрокинул ее  в рот,  влив жидкость

прямо в желудок, не делая глотательного движения.

     - Ты, Михалыч, прямо, что называется, с особым цинизмом...

     - Да брось, Владимир Владимирович! При чем  тут цинизм? Дело есть дело.

Или мы их, или они нас. Сам знаешь.

     - Ты о чем? - спросил Вавилов.

     - Ладно, это все лирика, - махнул рукой Шурик.

     - Правильно, Михалыч, - согласился Владимир Владимирович. -  Про лирику

мы  можем после  побеседовать. Давайте-ка, друзья мои,  возьмем девушек,  а?

Поедем ко мне на дачу. Отдохнем, что ли? Я имею в виду, после того как решим

наши проблемы.

     Шурик усмехнулся.  Как у него все  просто! Как  у него  всегда все было

просто, у этого Вовы Вавилова!

     Рябой помнил, каким был Вавилов двенадцать лет назад, когда он торговал

турецким ширпотребом  и,  кажется,  не  желал себе  судьбы  иной.  Увлеченно

работал,  как в  народе говорят, с  огоньком.  Тогда Шурик и предположить не

мог, что Вова вырастет в фигуру такого масштаба.

     "А  может  быть,  в  этой простоте есть свой смысл?  - размышлял Шурик,

наливая  в рюмку  водку  и  оттягивая свою реплику.  -  Вот  Гольцман -  так

серьезен,  так  для него  все  важно, просто, можно  подумать, вершит судьбы

мира. А на самом деле - суета, мелочь. Все, чем мы занимаемся, - это же, так

сказать, шелуха... Семечки... Ну, миллион  баксов туда, миллион сюда... Игры

наши. Не более того. Может  быть, и правильно, что Вавилов к этому относится

как  к  игре?  Серьезен он  был во время  выборов.  Вот тогда  действительно

столбил  себе участок,  бился  за место под солнцем. Кажется,  застолбил.  А

теперь все, что творится в "ВВВ" и вокруг, - всего  лишь приятная, азартная,

увлекательная  игра,  но ставки  в ней не таковы, чтобы  в  случае проигрыша