веками интриг и дипломатических хитростей. Он решил приблизить  противника к

себе. Не вставая на его сторону, не предавая и не продавая  своих интересов,

слиться с врагом так, чтобы он не мог нанести удар, не задев себя.

     Вавилов перевел  свои отношения с  чиновниками разного рода, сидящими в

самых  разных  ведомствах,   в   плоскость  какого-то  подобия  дружбы,  что

потребовало  дополнительных затрат,  но Вольдемар  знал: в случае удачи  эти

затраты окупятся стократно. Кроме того, он стал  заводить связи среди модных

журналистов,  его  можно  было  увидеть  теперь  в  редакции  "Огонька",  на

пресс-конференциях видных политиков, на презентациях новых изданий.

     После неудавшегося путча, когда Вавилов проявил  себя настоящим стражем

демократии,  занявшись  снабжением  защитников Белого  дома  горячей  пищей,

одеялами, сигаретами и прочим, он стремительно пошел в гору.

     Способствовало этому количество друзей,  появившихся у Вольдемара в дни

путча, да и сам он не был таким уж прожженным циником, искренне переживал за

судьбу страны, а искренность понимающим людям видна сразу, и в определенные,

критические моменты, она вызывает столь же искреннюю симпатию.

     Не закрывая дела, Вавилов направил свои денежные  потоки в русло фирмы,

занимавшейся    экспортом    аудио-видеоаппаратуры    из-за     рубежа,    и

перепрофилировал свой бизнес,  не только сохранив  все прежние связи,  но  и

обретя новые.

     Шурик  был  одним  из его  клиентов.  Отношения Вавилова  и  Рябого  из

партнерских  быстро переросли в приятельские, однако  оба  бизнесмена всегда

держали дистанцию, хорошо помня старое правило: дружба дружбой,  а табачок -

врозь.

     - Дело у вас тухлое, господа, - сказал Шурик, поставив рюмку на стол.

     -  Без  тебя знаю, - ответил Вавилов.  -  Что  ты конструктивно  можешь

предложить?

     - Могу спустить его на тормозах.

     - И  сколько  это  будет стоить? -  спросил Толстиков.  -  Ты  же, надо