- И что же? Помню, конечно. Мудрый старик был.

     - Мудрый. Только почему - был? Звонил мне вчера.

     - Ага. И что сказал?

     - Сказал, что есть у него ко мне разговор. Пригласил в Питер. Что-то он

там с Куцинером затевает.  Кажется, хочет свою фирму открыть. Ну  и меня как

бы  отдохнуть зовет. Поохотиться, туда-сюда... Я давно не  отдыхал,  съезжу,

проветрюсь...

     - А про наши дела с Греком они знают?

     - Конечно. И, знаешь, что он еще сказал?

     - Ну?

     -  Дескать,  то,  что  сейчас происходит,  гораздо  проще той истории с

носорогом.  И что  мы  из  нашего  нового партнера  по бизнесу  скоро чучело

набьем.

     - Так и сказал?

     - Так и сказал. Прямым текстом.

     - Ну что же. Я - "за".

     Вавилов еще раз посмотрел на дальний столик. Он не все  сказал Якунину.

Есть такие вещи, в которые лучше не посвящать  даже самых близких партнеров,

даже тех, в ком  уверен на  все  сто  процентов.  Так  безопасней. В  первую

очередь, для них самих...

     Девушка,  которая, по  словам Якунина,  только  что  передала  Портнову

посылочку из  Питера, тянущую, как минимум, на семь лет  тюрьмы,  сидела  со

скучающим видом, поднимала глаза к потолку, потом опускала  голову, обводила

посетителей  ресторана  сонным   взглядом,  лениво  прихлебывала  из  бокала

шампанское.

     - Сниму-ка я эту телку, - сказал Вавилов. - Тряхну стариной.

     -  Правильно, -  согласился Якунин.  -  Артисточка...  Что  еще  с ними

делать? Только на это и годны... Для тех, кто понимает, конечно.

     Машина Игната мягко катила по Пулковскому шоссе.

     - Отдохнули, Георгий Георгиевич? - спросил Игнат шефа.

     -  Да  что  ты... Какой  тут  отдых?  Все  с  этим телевидением местным

разбирался. Такие они здесь тупые,  знаешь... А  Гольцмана жаль, - по своему

обыкновению перескочил на другую тему Грек.

     - Что с ним такое? Он ведь жив, насколько я понимаю?