так и моральную.

     Шурик  имел такое  количество  знакомств, что его электронная  записная

книжка - ни в какой  бумажный талмуд вся необходимая информация ни за что не

поместилась  бы  -  напоминала  по  своей  структуре  энциклопедию  среднего

калибра.  После  каждой фамилии  и номера телефона шла краткая пояснительная

справка, в  которой сообщалось, что это за человек,  кем он работает,  где и

при каких обстоятельствах познакомился с Шуриком, а  также, очень скупо, его

привычки, вкусы,  привязанности,  если о  таковых Шурик что-то знал. Большей

частью,  конечно,  Александр Михайлович  был  в  курсе того, чем  дышат  его

знакомые.  Если  ему  было нужно что-то кому-то подарить,  то подарок всегда

приходился кстати и являл собой именно то, чего желал юбиляр, именинник либо

просто человек, одариваемый Шуриком по случаю праздника - выпуска пластинки,

дня рождения ребенка, свадьбы дочери, сдачи экзаменов, годовщины дембеля...

     Почти треть записной книжки занимали у Шурика младшие милицейские чины,

с которыми он  знакомился при обстоятельствах, сходных с теми, что сложились

на вокзале  при отправке  "Муравьеда".  И Шурику никогда еще  не приходилось

жалеть о том, что он дружит с младшими чинами. Во-первых, большинство из них

были отличными ребятами, что бы ни говорили в очередях за водкой потрепанные

алкаши, ругая милицию "лимитой" и "деревенщиной", что бы ни писали в газетах

"клубничные"  журналисты.  Конечно,  как   и  всюду,  были  среди  ментов  и

законченные подонки,  и  негодяи,  но  их  было  несопоставимо  меньше,  чем

крепких, крутых парней, за мизерную зарплату тащивших на себе какой-никакой,

а все-таки порядок в огромном, кипящем  криминалом городе. Во-вторых, низшие

чины,  бывало,  обладали  гораздо более  реальной  властью и  более широкими

возможностями,  чем  высокопоставленные  работники  МВД  и  даже  порою ФСБ,