недаром  прожитого дня, самозабвенно уходил в то, что он называл  "настоящим

оттягом".

     У Лекова  снова появилось  свободное время, он  пристрастился к разного

рода психостимуляторам, играла свою роль и ностальгия по молодости,  поэтому

Василек стал все чаще и чаще наведываться на дачу старого товарища. Конечно,

не  на  ту, что  была  неподалеку от  Жуковки,  не  в  роскошный  особняк  с

бассейном,   солярием,  подземным   гаражом  и   прочими  признаками  хорошо

раскрученного, крепко стоящего на ногах московского бизнесмена. Леков выбрал

для своей временной резиденции старый дом в Пантыкино, который Роман оставил

за собой только из одной сентиментальности - как памятник боевой юности.

     Это было именно то  место,  где когда-то веселились московский  молодой

фарцовщик и  еще более молодой нищий питерский музыкант. Дача - каменный дом

под косой черепичной крышей - досталась Кудрявцеву от деда. Родители сюда не

ездили, они уже тогда  подбирались к Николиной Горе - папа и мама Кудрявцевы

были  дипломатами и  воспитанием  сына почти не  занимались,  переложив  всю

ответственность на домработницу Марину, добрейшую пятидесятилетнюю женщину.

     Марина, в свою очередь,  души не чаяла в  красавце  Ромочке, которому в

момент знакомства с Лековым было уже за двадцать, и спокойно терпела всякие,

по ее  выражению, "выкаблучивания", на которые  был так горазд представитель

московской  "золотой  молодежи",  проводивший на  даче очень много  времени.

Правда, таких периодов, которые Роман обозначал, как "пляски на  природе", с

годами становилось все меньше и меньше. Кудрявцев-младший рыскал по стране в

поисках икон,  путал следы, отрываясь от  стукачей и филеров,  когда шел  на

свидание  с  очередным  покупателем,  бегал по знакомым валютчикам, бродил в

поисках заказанного ему антиквариата  - дел становилось все больше и больше,