- Эй!  - услышал Боян его голос снизу. -  Вот что еще. Придет Леков, не

пускай его. Он беспредельщик.

     Дверь парадного  хлопнула.  Толик  вернулся в  комнату Алжира  в полном

недоумении.  У  него не было ни копейки денег,  едой  в мастерской  даже  не

пахло. Боян уже успел заглянуть в холодильник - тот был абсолютно пуст.

     Поразмышляв  о  том,  что теперь  вся  надежда  только  на  собственную

расторопность и что  в  любом случае  это  пристанище  лучше,  чем  квартира

дальних родственников, которые  со дня  на  день  собирались попросить Бояна

поискать другие варианты, Толик снова вернулся к картинам Алжира.

     "Херня  какая-то, - думал он, переходя  от одного  полотна к другому. -

Это и я так  смогу.  Неужели находятся  мудаки,  которые  за  подобную мазню

деньги платят? Что-то парит меня Алжир, не может быть, чтобы эту муть кто-то

покупал".

     Мысли его прервал громкий стук в дверь.

     - Кто там? - спросил Боян, выйдя в прихожую.

     - Свои, - ответил из-за двери мужской голос.

     - Кто это - свои?

     - Ну, открой, типа... Ты чего, чувак, елы-палы... Алжир-то дома?

     - Нет его.

     - А ты кто?

     - Боян.

     - О, ништяк... Кликуха подходящая. Давай, Баян, открывай, не боись. Я с

Алжиром договаривался.

     Боян снял толстую  цепочку, повернул ключ,  торчавший в замке, и открыл

дверь.  Чего ему,  в  самом  деле,  бояться? Денег  нет,  а пропитание,  так

сказать, хлеб насущный, в его положении можно получить только  через общение

с себе подобными. Сидя на диване в одиночестве, ничего не дождешься.

     - Здорово, Баян!

     На пороге квартиры стоял Василий Леков собственной персоной.  Тот самый

Леков,  про   которого   Алжир   несколько  минут  назад   сказал,   что  он

"беспредельщик" и что пускать его в мастерскую ни в коем случае нельзя.

     "Что  он мне,  командир, что ли? - подумал Толик про Алжира,  пропуская