- Слушай, - произнес Толик, не обращая внимания на предостережение. - У

нас ведь магнитофон есть. Надо записать!..

     - Конечно, - шепнула девушка. - Тащи...

     После этого странного концерта Леков  прожил в мастерской Алжира недели

две. Хозяин так  и не появился.  Через  некоторое время  Викентий,  зашедший

попить чайку и выкурить папиросу с травкой, сказал Толику,  что  Алжир круто

пошел в рост  и снимается не где-нибудь,  а  в новой  картине  известнейшего

режиссера Воробьева под странным названием "Вах!"

     - Модная будет фильма,  - сказал Викентий. -  Этот  Воробьев  старается

бежать в ногу со  временем. Пошел в  андеграунд. Ему показалось, что Алжир -

главный представитель всей нашей тусовки. Ну, конечно, Костик - мастер людям

мозги  пудрить.  Вот  и  замутил  Воробьеву  голову.  Теперь  он  у него,  у

Воробьева, первый герой андеграунда, чуть ли не  знамя - надо лишь поднять и

нести вперед. Вот увидите, чуваки, эти  двое,  Воробьев и  Алжир, еще станут

культовыми фигурами. А мы все так в говнище и останемся.

     -  Да  знаю я... - поморщился  Леков.  -  Я  им  свою музыку предлагал.

Воробьев даже послушал.

     - И что? - спросил Толик.

     -  Не понравилось. Да он вообще  в тему не въезжает.  Не рубит. Сказал,

слишком сложно. Цоя  взял  - он там петь будет. Воробьеву  кич  нужен,  кич.

Таким только с  Алжиром  и общаться... Тот ведь тоже  шарлатан...  Модник. А

Воробьеву сейчас главное -  в моду попасть, в струю. Ему искусство  по фигу.

Конъюнктурщик...

     С  приходом Лекова  в  "мастерскую" Алжира  вопросы питания, "травки" и

алкоголя  вообще перестали существовать. Теперь по вечерам Толик  не успевал

отпирать дверь - гости шли нескончаемой чередой,  и каждый что-то приносил -

либо бутылку, либо батон, либо пакетик  с травой. Боян стал совершенно своим

в питерской богемной тусовке, и  к его словам  даже начали  прислушиваться -