новый  "Ленконцерт". Я ведь  слышал частично всякие его переговоры. Он хочет

войти  во власть,  частный  бизнес его уже не устраивает. Ему нужен бизнес в

государственном  масштабе.  Номенклатурой  хочет стать. И тогда  и ты,  и  я

станем ему абсолютно не нужны. Я не знаю, как ты с ним договоришься, но если

он  фирму  ликвидирует, то я от него  уйду только с тем,  что  он  мне даст.

Понимаешь? Не с тем, что  я хочу взять,  а с тем, что  он мне  захочет дать.

Меня это не устраивает.

     - А что устраивает? Сколько ты хочешь взять?

     - Я хочу взять все.

     Игнат взял бутылку водки, неслышно поданную призраком-официантом, и сам

наполнил Митину рюмку.

     - Махни,  братан.  - Теперь  он снова говорил,  как  обыкновенный урка,

громко и вальяжно,  растягивая окончания слов. - Махни. Вижу, нам есть о чем

побазарить.

     Моня  сидел  в машине  Эльвиры  и  ждал,  когда  хозяйка  разберется  с

инспектором ГАИ.

     - Сука, - громко сказала  Эльвира,  сев  в машину и хлопнув дверцей.  -

Взяточник паскудный.

     -  Сколько взял? - спросил  Моня.  Настроение  у  него было  хорошее, и

происшествие  на  Марсовом  поле даже  развеселило директора группы.  Машина

Эльвиры, поворачивая с Садовой на площадь к  мосту, проскочила  на красный и

едва  не  размазала  по  асфальту  небольшой  табунчик  студенток  Института

культуры, перебегавших через дорогу.

     - Сколько, сколько... Пятьдесят баксов ему сунула.

     - Много, - покачал головой Моня.

     - А если бы он начал выебываться, в отделение бы погнал? Там вообще без

штанов останешься.

     - Или без прав, - добавил Моня.

     - Да ладно,  без  пра-а-ав, - протянула Эльвира, выруливая на Кировский

мост. - Что там, не люди, что ли? Всем деньги нужны.

     -  Ошибаешься. Сейчас  мент принципиальный  пошел. На одного взяточника

три честных  приходятся. Интересно, на чем они бабки  делают,  если у народа

перестали брать?